- А сейчас извини меня, Рикки, меня ждет Боб.
- Кто это, Боб?
- Ну тот, с которым мы не закончили в раздевалке.
- Его зовут Филл.
- Значит, меня ждет Билл.
- Филл.
- Да-да, они оба, - Райан закатила глаза, хлопнув парня по плечу и расчищая себе дорогу сквозь толпу локтями. Только бы не расплескать пиво. Графф зажимала горлышко манжетой рубахи, продираясь к выходу из бара. Естественно, ни Боб, ни Билл, Филл, ни даже Тино ее не ждали. Просто Рикки все никак не уймется со своими визгами по поводу ее проб в этой дурацкой пьесе про монашку Эмили. Зачем она вообще согласилась? И с каких это пор она думает, зачем делает ту или иную вещь? Райан Графф никогда не думает, она просто делает.
Оказавшись снаружи, Графф поплелась между машин, высвобождая свой элексир жизни из-под полов рубахи. К счастью, Краков не ошивается здесь со своей вездесущей камерой. Райан облокотилась на первый попавший капот и сделала глоток, сморщившись. Кто-то справа на нее таращился.
- Чего уставил... Каталано! – Райан хохотнула, осознав, на чей капот опустила задницу. – Пива?
Протянув парню свое снадобье, Графф уперлась ступней в колесо, чтоб была точка опоры и склонила голову набок. Да притом наверняка с высокоинтеллектуальным выражением лица. Рэй не знала, почему так выходило, просто голова будто тяжелела от выпитого и не могла держаться прямо.
Каталано протянул ей остатки спиртного – очевидно, у него тоже голова распухла и стала тяжелая.
- Допивай, я все равно уже пьяна.
Каталано понимающе кивнул и, осушив бутылку до конца, куда-то швырнул. Помолчав, пробормотал что-то про то, что там с Анжелой и Кори, и Графф удовлетворенно оскалилась, наклонившись еще сильнее и посмотрев на Джордана.
- Ну, ты знаешь, трудно сказать, - она ухмыльнулась, облокотившись рукой о крышу авто и положив на нее голову. Отлично, теперь ничего не болталось и не отвинчивалось. – Анжела не особо-то любит делиться своими… душевными порывами, - Графф наигранно пожала плечами, представляя как слово в слово передаст Чейз слова парня и его реакцию. А может не передаст, ведь сегодня утром ее рыжая мать тереза заявила, что окончательно переболела Каталано. Ну да, как же. Он как хронический насморк – везде достанет.
- Это ей надо было пробоваться на роль этой монашки Эмили… Эмили… как ее там. А, неважно, - Графф махнула рукой, забыв, что на ней лежала ее щека, и чуть не потеряла равновесие. – Она же такая невинная, непорочная…
Райан изобразила мечтательное лицо подруги, которая всегда будто бы считала овец, когда с ней разговаривали, и оживлялась только тогда, когда кто-нибудь говорил «каталано». Это как будильник или кодовое слово. Эдакий универсальный пароль.
- Понимаешь, понимаешь, - Графф ткнула в парня пальцем, чтобы убедиться, что он понимает, ну или хотя бы слушает. – Она же даже не осознает, какая она наивная!
Райан растянула губы настолько, будто открыла шестьдесят седьмой закон Ньютона и, широко раскрыв глаза, уставилась на Каталано.
- Надо было ей туда пойти. И вообще, - Рэй встряхнула головой, сунув руки в карманы джинсов, - мне плевать на этот дурацкий спектакль. Не очень-то и хотелось.
Пробубнила Графф, приобретая насупленное выражение и обхватив ладонью шею сзади.
Она около секунды сверлила взглядом асфальт, уставившись в одну точку, когда Каталано прервал ее увлекательнейшее занятие, убрав с лица волосы. Райан повернула голову в его сторону, почему-то не испытывая душевного потрясения и не желая ничего переспрашивать. Ей показалось, что раньше он стоял дальше, а может это она сползала.
Девушка убрала с колеса ногу, поворачиваясь корпусом к парню, тупо таращась на него как рыба в аквариуме. Он бормотал что-то до этого про то, что каждый день будто заново знакомиться с Анжелой, а сейчас зачем-то сказал ей привет. Она бы спросила зачем, если бы ей было дело, но дела не было.
- Привет, - она улыбнулась. Потом произошло нечто странное. Ну как, относительно странное. Каталано тоже смотрел на нее, правда на рыбу он не был похож, это хорошо, Графф терпеть не могла рыб, а потом она почувствовала, как он гладит ее щеку тыльной стороной ладони. Было приятно – уголки губ девушки дрогнули в улыбке и она прикрыла на секунду глаза. А потом он взял ее лицо в свою ладонь, а она, черт знает зачем, сделала шаг вперед и встретилась с ним губами. Это было еще приятней – девушка отвечала на поцелуи парня, чувствуя, как он сжимает волосы на ее затылке в кулак, а другой рукой обнимает за талию. Графф даже додумалась вытащить руки из карманов, пристроив одну вокруг его шеи, а второй потянув на себя за воротник. Рэй почувствовала, как ее прижимают к стеклу автомобиля, и услышала щелчок открывающейся двери, а потом юркнула в теплую кабину.

Райан вообще не понимала, зачем пришла в этот зверинец сегодня, потому что голова словно превратилась в бочку барабанщика «Замороженных эмбрионов», имени его она не помнила, зато помнила вечеринку Тино и чердак. Рэй то и дело встряхивала головой, пытаясь прервать монотонный ритм мигрени, и налетала на кого-нибудь в коридоре. В этот раз этим кем-то оказался Краков.
- С дороги, Краков, я не в настроении,  - Райан ткнула его локтем и вразвалочку пошла дальше.
- Что, была беспокойная ночка?
Графф притормозила, повернувшись к брайану-брэйну.
- Что ты там бормочешь, кудряшка?
Вообще его слова могли много чего означать, и обычно Райан никогда не вслушивалась и не вдумывалась, но сегодня ей всюду чудился намек на вчерашнее, включая это.
- Ничего, забудь.
Уши Кракова мгновенно стали пунцовыми, и задергался левый глаз. Скоро вспотеет и начнет заикаться. О да, определенно надо будет позвать его на танцы.
- Непременно, кудряшка, - Графф надула пузырь из жвачки и, бросив на тощего многозначительный взгляд, толкнула ногой дверь в уборную.
А вот и родной подоконник. Графф закинула на него сумку и влезла сама, извлекая из бокового кармана коробку леденцов. Когда ей нельзя было пить, это было так, словно из ванной вытащили затычку, и вода постоянно утекала, и ей приходилось пополнять запасы снова и снова. Поэтому она съедала годовой запас сладкого ближайшей лавки за углом, лишь бы занять чем-то рот и не думать, как алкоголь обжигает горло и барабаны в голове сразу умолкают. Но волшебная фляжка Графф была пуста, а барабаны и не думали заткнуться. Она подтянула к себе ноги, закидывая в рот очередную порцию драже и откидываясь затылком на стенку. Рэй заметила, как какая-то девчонка сверлила ее глазами через две лупы очков, прямо как преподобный на воскресном обеде в церкви два года назад. Больше Райан ее порог не переступала. Графф перестала распаковывать очередную пачку лимонных леденцов и уставилась на очкастую в ответ.
- Ну?
Она выгнула бровь, склонив голову набок, но похожая на водолаза с четырьмя глазами мотнула головой и выбежала из туалета. Графф закатила глаза и вздохнула, возвращаясь к конфетам и вновь откидываясь на стенку. Эта глазастая наверно просто новенькая, или ей рассказали ту историю про заброшенный дом с тремя кроватями. В главной роли той истории всегда выступает Графф, и поэтому все вечно начинают на нее таращиться. Но сегодня все таращились по-особенному, да еще этот Краков. Разве его фразы не состоят обычно из привета с придыханием и обильным слюноотделением обращенного к Анжеле? Кстати об Анжеле. Она еще не видела ее сегодня и надеялась не увидеть, хотя знала, что это маловероятно. Как с ней теперь говорить? Нет, Райан ясное дело ничего ей не скажет, но что если та спросит про вечеринку.  Да еще если этот Каталано нарисуется где-нибудь рядом. Графф еще не разобралась со всей этой историей на парковке и не хотела начинать. Они выпили, и ничего больше. То, что произошло, ничего не значит. Это как пролет под лестницей, только они не только поцеловались, подумаешь, зашли чуть дальше, это ничего. Утром она даже подумала, не приснилось ли ей это, но тело болело так, словно она марафон пробежала, так что вряд ли это такой сон со спецэффектами. К тому же пока Графф на ходу стащила сэндвич с арахисовым маслом и запила молоком, мать спросила, что это была за красная машина, на которой Рэй подвезли домой. Райан знала только одну красную машину, на которой ее в теории могли подвозить. Она чрезвычайно подробно изучила ее заднее сидение и даже получила синяк на плече от ручного подъемника стекла. В любом случае, пусть это и не сон, неважно, случившееся ничего не значит, а Каталано по-прежнему всего навсего одержимость Анжелы и дружок Тино, ничего больше. И его голос, и тот взгляд, который был до, и то, как он сжал переносицу, перед тем как она вышла из машины около своего дома, и эти растянутые рукава свитера, торчавшие из под куртки… ВООБЩЕ НИЧЕГО НЕ ЗНАЧАТ.
Графф сгребла сумку в охапку и, выбросив полупустую пачку леденцов в мусорный бак, вышла в коридор, почти бегом несясь по коридору. Дорогу ей перегородил Джордан.
- Хэй.
- Ага.
Ему эта встреча очевидно принесла не больше радости чем ей, так что он сунул руки в карманы джинсов и пошел дальше.
- Пока.
- Угу.
Райан понеслась дальше, но тут ее ожидало препятствие номер два. Напомните, зачем она покинула милый сердцу подоконник?
Чейз стояла прямо напротив, с красными глазами, разъяренная и сдерживаемая с двух сторон Рикки и своей ненаглядной бывшей подружкой, с которой они то сходятся, то разбегаются снова и снова. Анжела что-то кричала ей, про предательство, про то, как Райан могла, про то, что она ей верила, а Графф слышала каждое слово словно откуда-то снаружи, пока сама была под водой. Однако она слышала и понимала все. Казалось, что все было немного замедленно, рыжие волосы Чейз метались в разные стороны, она тыкала в нее руками, а за локти ее сдерживали, одаряя Графф уничтожающими взглядами. Голос Анжелы превратился в протяжный вой, или гул, что-то наподобие рожающего ламантина, сопровождающийся барабанами в голове Райан.
Она почувствовала, что весь коридор смотрел на нее, прямо как на концерте, на котором она облажалась и сделала тоже самое, что и тогда – ткнула локтем в кого-то, преграждавшего дорогу к главному воду и рванула наружу. Она бежала так быстро, как могла, выронив сумку по дороге, но ей было все равно. Затормозила Графф на заднем дворе, почти врезавшись в кирпичную стену, ограждающую стену.
Она услышала, как сзади кто-то окликнул ее. Рэй узнала голос сразу же.
- Убирайся, Каталано, без тебя тошно.
Похоже, он не торопился. А Райан уткнулась лбом в стену, сжимая руки в кулаки и ударив одной о кирпичи.
- Если ты слышал Чейз, то я понятия не имею, как она узнала. Я ничего не говорила, ясно?
На правой руке появилась царапина и потекла струйка крови, Графф поморщилась и обмотала ладонь расстегнутым рукавом рубахи, отворачиваясь от стены и облокачиваясь об нее спиной, обнимая себя обеими руками за живот.
- Так что иди, скажи ей, что был пьян, можешь сказать, что я сама начала, она все равно никогда меня не простит. А тебя, тебя вполне. Сделай все, как умеешь. Ну знаешь, прислонись к шкафчику, прикрой глаза, закапай свои дурацкие капли, потом долго так на нее посмотри, подбирая слова и несколько раз опуская глаза в пол, ну. А потом скажи какую-нибудь глупость, ну хотя бы то, что ты сказал про нее на стоянке. И можешь добавить, когда она откроет рот и начнет хлопать глазами, что она такая красивая, что тебе больно на нее смотреть. Поверь мне, это сработает, я знаю, - голос у Графф скакал и прерывался, руку щипало и не хватало воздуха. Она часто дышала, пуская ртом пар, потому что было холодно, и пыталась как-нибудь поудобнее приткнуться, нервно теребя края рукавов, переступая с ноги на ногу, и стараясь не смотреть на Каталано, а разглядывала его высокие ботинки на шнуровке.
- Да и еще наклонись к ней, когда будешь это говорить, чтобы твоя шевелюра касалась ее лица. Это… ей понравится.
Графф заправила за ухо косичку и уткнулась глазами в пол, посмотрев на руку, которая вся была красная и продолжала кровоточить. От вида крови лучше не стало, и она надвинула рукав поглубже, стараясь не смотреть на пятна на ткани.
- Можешь идти.